Глава 3

Первая ночь Эшли в Блэквуде получилась беспокойной. Стук веток в стекло мешал заснуть – но не так сильно, как Джек, который упорно продолжал стоять перед глазами. Она вспоминала волосы цвета воронова крыла, подсвеченные пламенем. Сильное атлетичное тело. Умный оценивающий взгляд, который пронизывал ее, как порыв зимнего ветра.

Сразу после ужина Джек извинился и ушел работать, плотно закрыв за собой дверь кабинета. Оставшись в одиночестве, Эшли сразу почувствовала себя чужой и неуместной в огромных комнатах первого этажа и сбежала наверх, в свою комнату. Приняла ванну, помыла голову и улеглась в постель – мучиться бессонницей в размышлениях о том, будет ли ей хорошо в этом странном, непривычном месте, и безуспешно стараться изгнать из мыслей внушительного Джека Марчанта.

Джека в джинсах сразу после падения с лошади – лицо искажено болью, волосы растрепаны ветром. Джека в брюках и шелковой рубашке, такого импозантного и аристократичного, в кресле у горящего камина. Джека в постели этажом ниже – обнаженного на тонких белых простынях. Мирно ли ему спалось, или он маялся без сна так же, как Эшли? Раскрасневшись от несвойственных ей эротических фантазий, девушка зарылась пылающим лицом в прохладную подушку.

Наконец она задремала, но уже через несколько минут встрепенулась, разбуженная хлопком двери. Эшли услышала ритмичные звуки, которые озадачили ее – но не потому, что она их не узнала, скорее, потому, что не ожидала.

Внизу кто-то ходил.

Эшли села на постели, подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Джек не произвел на нее впечатления человека, подверженного бессоннице.

Но кто еще мог шагать в этот поздний час из угла в угол, если в доме не было никого, кроме них двоих?

Прислушиваясь к тяжелой поступи, девушка гадала, какие мысли могли заставить такого сильного и уверенного в себе человека потерять покой. Сама она тоже оставила попытки заснуть и лежала с открытыми глазами, пока где-то в недрах особняка не пробудилась древняя система отопления, возвестившая своим клекотом начало нового дня. Серебристые рассветные лучи понемногу пробирались в комнату сквозь неплотно задернутые занавески.

В комнате было холодно. Эшли быстро натянула теплую одежду и спустилась вниз, пытаясь на слух определить, встал ли Джек и как скоро он будет расположен поработать. Но в доме царила мертвая тишина, поэтому девушка сунула ноги в ботинки и вышла через кухонную дверь во двор, где ее ожидало сказочное зрелище. За ночь мороз изменил блеклый пейзаж до неузнаваемости, обсыпав сухую траву и голые коричневые ветки деревьев сверкающими кристаллами инея.

Эшли немного постояла, разглядывая непривычные картины загородной зимы, так и просившиеся на рождественскую открытку. На ее вкус, иней выглядел строже и благороднее, чем снег, не так декоративно. Она подняла руку и провела пальцем по ближайшей ветке, стряхнула на себя ледяную крупу. А потом, охваченная внезапным воодушевлением, медленно пошла по дорожке, вдыхая холодный чистый воздух и думая о том, как тут удивительно тихо по сравнению с городом.

Мимолетное движение, уловленное краем глаза, нарушило ее транс. Эшли обернулась посмотреть на особняк, и сердце сразу на секунду замерло, потому что в одном из готических окон она увидела большой темный силуэт Джека Марчанта. Он стоял так неподвижно, что казался частью дома, но даже с этого расстояния Эшли чувствовала направленный на нее взгляд.

Она заволновалась. Неужели Джек пошел искать ее в стремлении немедленно начать работу над книгой – и теперь удивлялся, с какой стати она бродит по саду и трясет ветки, словно деревенская дурочка?

Она поторопилась назад, надеясь, что Джек займется своим утренним туалетом и даст ей несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Но надежда оказалась напрасной. Когда Эшли вошла в кухню, на плите мягко шипел кофейник, в воздухе витал уютный запах поджаренного хлеба. Джек босиком стоял на холодном каменном полу рядом с плитой, грея руки о дымящуюся кружку и рассеянно глядя в окно.

На секунду Эшли застыла, зачарованная и смущенная интимностью сцены – и, не в меньшей степени, зрелищем крепких ягодиц своего работодателя, обтянутых линялыми джинсами. С тех пор как она выросла, ей еще не доводилось наблюдать мужчин в домашней обстановке, и она почувствовала себя неловко, словно вторглась в чужую личную жизнь без приглашения. Эшли постаралась подавить возбуждение, разбегавшееся по коже мурашками. Она видела что-то почти непристойное в том, как Джек инстинктивно поджимал пальцы ног на продутых сквозняками каменных плитах. И в том, что даже столь небольшая часть обнаженного мужского тела пустила ее воображение вскачь. Может, дело было в соблазнительном тепле кухни после зимнего холода снаружи, но девушка задрожала, когда Джек обратил на нее взгляд блестящих черных глаз. «Какая глупость, – подумалось ей. – Надеюсь, он не замечает, что я трясусь как осиновый лист, стоит ему на меня посмотреть. Не хочу, чтобы и он счел меня припадочной».

– Доброе утро.

– Эшли, вы всегда вскакиваете до рассвета, чтобы прогуляться?

Ее дрожь ускользнула от внимания Джека, потому что все оно сосредоточилось на нежном румянце, распущенных волосах и влажных губах, которые девушка облизнула, сама того не заметив. Джек попытался представить, каковы губы Эшли на вкус, хотя она выглядела такой невозможно юной, что от желания поцеловать ее попахивало криминалом.

– Нет, что вы! – Девушка сняла заиндевевшее пальтишко. – Тем более последнее место, где я работала, не располагало к прогулкам.

Теперь она могла ясно разглядеть следы усталости на лице Джека, в углубившихся мимических морщинах и темных разводах под глазами.

– Садитесь, – сказал он.

– Спасибо. – Эшли чувствовала странную слабость и была благодарна за возможность упасть в одно из кресел вокруг дубового стола.

– Вы хорошо спали? – последовал внезапный вопрос.

Эшли колебалась. Легче всего было бы ответить вежливой ложью, но какой смысл? Наверное, Джек понимал, что она не могла не слышать его ночных блужданий по коридорам.

– По правде говоря, не очень.

– Вам что-то мешало?

Если она утаит что-то, пусть даже из опасения поднять неприятную для него тему, Джек может решить, что ей нельзя доверять ни в чем. И потом, разве сама Эшли не ценила честность превыше всего на свете?

– Я слышала шаги. В коридоре.

Лицо Джека потемнело, и девушка ощутила укол беспокойства. Возможно, все-таки не стоило об этом упоминать? Но, когда она снова подняла на него глаза, встревожившая ее гримаса уже сменилась выражением любопытства.

– Неужели вы испугались, что по особняку бродит страдающий дух кого-то из моих предков? – Джек подтолкнул в ее сторону кружку с горячим кофе. – Вы верите в призраков, Эшли?

Она покачала головой.

– Или вы подумали, что это был я? – Как заправский крупье, Джек отправил сахарницу в путешествие по столу вслед за кружкой.

– Я знаю, что это были вы.

Он попробовал представить, какие мысли приходили ей в голову ночью. Может, она ожидала, что приступ лунатизма заведет его прямиком в ее спальню?

Он даже успел пожалеть, что этого не случилось, потому что проклятое писательское воображение моментально нарисовало ему череду весьма возбуждающих картин. Джек как наяву видел маленькое хрупкое тело Эшли, изящно задрапированное белоснежной простыней… Вот он откидывает тонкую ткань, открывая взгляду стройную, еще сохранившую подростковую угловатость фигурку с тугими грудками, увенчанными розовыми сосками. Ее не тронутые помадой губы шевелятся, задавая немой вопрос. Джек ложится рядом, приникает к девушке, как к животворящему источнику комфорта и тепла, его рука скользит между ее ногами к заветной ложбинке…

Да в своем ли он уме, черт побери?!! Джек резко плюхнулся в кресло. Глоток слишком горячего кофе обжег горло, но мужчина был рад любому способу очнуться от эротических грез.

– Надеюсь, я не напугал вас.

Пожав плечами, Эшли поднесла кружку к губам.

– Я стараюсь не поддаваться страху.

Спокойный ответ впечатлил Джека. Глядя на юную девушку с еще влажными от инея волосами, он вдруг задумался, каких внутренних усилий ей стоил приезд в Блэквуд-Мэнор. Должно быть, нелегко отправиться в незнакомое место, не зная, кто и что тебя там ожидает, а потом приспосабливаться к образу жизни и требованиям чужих людей.

– Почему вы выбрали для себя такую жизнь?

Захваченная врасплох, Эшли не смогла выдать стандартную версию о якобы снедающей ее любви к разнообразию и стремлении набраться всевозможного профессионального опыта. Ей требовалась подготовка, чтобы достоверно изобразить энтузиазм по отношению к работе, которая оторвала ее от друзей и забросила в мрачные северные болота в середине января.

– Потому что мне нужны деньги, – сказала она.

Брови мужчины удивленно приподнялись. По опыту Джека, большая часть людей предпочитала скрывать или хотя бы приукрашивать этот мотив какими-то более духовными и благородными соображениями.

– Зачем?

Эшли поежилась. Лобовая прямолинейность вопроса и пронзительный взгляд Джека требовали правды. К тому же она сомневалась, что такого человека, как он, можно сбить с толку надуманными оправданиями. Оставалось проверить, легко ли смутить его ответной прямотой.

– Я выплачиваю долги.

– О господи. – Последовала небольшая пауза. – И много ли вы должны?

– Достаточно. – Девушка с горечью подумала, что неподъемная для нее сумма наверняка покажется Джеку смешной.

– Понятно. – С задумчивым видом он сделал еще глоток кофе. – И что стало причиной – жизнь не по средствам или какая-то нужда?

Теперь уже Эшли взяла паузу, чтобы с максимальной деликатностью и осторожностью подобрать слова. Она не знала, с чего начать объяснять состоятельному от рождения человеку концепцию выживания на небольшую зарплату. С того, как один непредвиденный счет фатальным образом нарушает шаткий баланс доходов и расходов, заставляя влезать в новые долги, чтобы отдать старые? Или с того, как с учетом неизбежных повседневных трат образовавшийся дефицит превращается в бездонную дыру, которую никак не удается заполнить? Многие молодые люди попадали в подобную ситуацию, но почти все они могли рассчитывать на помощь родителей. Эшли была одной из тех, кто не мог. Ей было не к кому обратиться.

– Нужда, – сказала она. – Однажды пришло слишком много ожидаемых счетов сразу и еще парочка неожиданных.

– Понятно, – повторил Джек.

– Это не были счета за дизайнерские туфли или вечерние туалеты, – быстро добавила девушка. – Я никогда не испытывала желания тратить деньги на экзотические путешествия или что-то в этом роде.

– Я так и подумал, – успокоил ее Джек.

Ему действительно было трудно заподозрить у Эшли изысканный вкус или склонность к излишествам. Она носила простую, практичную одежду, а ее худоба была скорее результатом экономного питания, чем диет. Джек не мог даже представить, каково это – считать каждое пенни, и удивлялся, как юное и хрупкое создание вроде Эшли сумело выжить в подобных условиях. Неожиданно для себя он ощутил прилив сострадания.

– По крайней мере, здесь вам будет легче скопить деньги, – проворчал Джек. – В нашей глуши их просто не на что тратить.

– Да, мне тоже так показалось.

Его отношение удивило ее, заставив предположить, что за внушительным фасадом богатого и влиятельного землевладельца ее ждут еще сюрпризы. Пусть Джек, которому никогда не приходилось беспокоиться о неоплаченных счетах, не понимал бедности, но он и не считал ее пороком. В его тоне Эшли услышала заботу, а не снисходительность или презрение.

– Ну и хватит об этом, – торопливо сказал Джек, заметивший, что личико девушки порозовело.

Он почти забыл, что когда-то получал удовольствие, вызывая румянец на женских щечках. В последний раз это произошло при обстоятельствах, о которых и вспоминать-то не хотелось, поэтому непрошеный всплеск вожделения сменился легким раздражением. Вчера его обрадовало, что новая секретарша скромна, сдержанна и не отличается выдающейся красотой, потому что меньше всего ему нужны были от Эшли обычные девические глупости. Джек не хотел, чтобы у нее вошло в привычку краснеть и дрожать губами, как только он с ней заговорит. По его мнению, природа создала дрожащие женские губы исключительно для того, чтобы внушить мужчине непреодолимое желание поцеловать их…

– Заканчивайте завтрак, – велел он, прежде чем выйти из кухни. – Как поедите, приступим к работе, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Эшли, провожая его взглядом.

Она съела тост с мармеладом, загрузила посуду в посудомоечную машину и отправилась в кабинет Джека, по дороге ненадолго заглянув в дамскую комнату, чтобы освежиться. В характере Эшли не было ни грамма тщеславия, но что-то заставило ее остановиться перед большим зеркалом. Словно она вдруг захотела понять, какой ее видел Джек.

Из зеркала на Эшли взглянула ничем не примечательная девушка. Ее внешность вызывала множество нареканий у опекунш – особенно тех, что выбирали ребенка как модный аксессуар. В их представлении маленькая девочка должна была походить на хорошенькую трогательную куколку, а Эшли в кукольные стандарты не вписывалась. Ее кожа казалась слишком бледной, рот – слишком большим. Да, у нее были красивые густые волосы, но на работе она всегда зачесывала их назад и стягивала в пучок, придававший ей строгий вид. Только большими зелеными глазами Эшли могла гордиться без всяких оговорок, а сегодня они сияли ярче, чем обычно. Неужели только из-за того, что она попила кофе с потрепанным жизнью, но все еще весьма привлекательным мужчиной, который – наверняка невольно – смутил ее чувства своей добротой? Эшли подумала, что в этом она вся: наивная простушка, готовая напридумывать бог знает что, стоит мужчине обратить на нее хоть чуточку внимания.

Вытирая руки, она поклялась не давать воли фантазиям. Проявленное Джеком сочувствие не значило, что он не выбросил всю историю из головы через две минуты после разговора. И ему нет дела до того, как выглядит его секретарша, потому что при желании он может выбрать подругу из первых красавиц страны. Так что секретарше лучше поскорее начать отрабатывать деньги, а не рисковать только что полученным местом, убивая служебное время на пустопорожние эмоции и изучение себя в зеркалах.

Эшли метнулась наверх переодеться и закрутить волосы в привычный узел, после чего бегом спустилась в кабинет. Джек, к ее облегчению, еще не подошел. У нее было время освоиться, оглядеть неестественно аккуратную комнату, начисто лишенную красноречивых мелочей, которые люди используют, чтобы придать уют своим рабочим местам. Эшли не увидела ни фотографий, ни сувениров из отпусков и армейских командировок, ни медалей, грамот или спортивных призов. Зато полки с книгами, переплетенными в мягкую, искусственно состаренную кожу, тянулись от стены к стене, от пола до потолка. Джек явно предпочитал историко-биографическую литературу, но сделать по убранству комнаты еще какие-то выводы о его прошлом, настоящем, характере и увлечениях не представлялось возможным.

Единственной вещью, которая выбивалась из общего ряда, было изысканное ореховое бюро, инкрустированное перламутром. Эшли подошла ближе, удивляясь, почему такую красоту засунули в самый темный угол. Пальцы девушки пробежались по гладкой столешнице и, словно по собственной воле, сомкнулись на ручке единственного ящичка, который выдвинулся легко и бесшумно. Внутри лежал шелковый лазоревый женский шарф, прошитый золотой нитью, как ясное летнее небо – солнечными лучами…

Эшли удивленно заморгала, гадая, кому могла принадлежать эта неожиданная вещь. Но звук приближающихся шагов заставил девушку поспешно закрыть ящик и отступить от бюро. Джек вошел в комнату, держа в руках увесистую кипу бумаг.

– Что вы делаете? – Глаза мужчины подозрительно сузились.

Эшли была правдивым человеком, однако она также обладала развитой интуицией. Инстинкт подсказал, что ее недавние действия можно расценить как сование носа в чужие дела, и Джек вряд ли поверит, что она сделала это непреднамеренно. Эшли слишком дорожила работой, чтобы навлечь на себя его гнев в первый же день.

– Ничего особенного, – сказала она. – Оглядываюсь, собираюсь с мыслями. Я готова начать работу, когда вы скажете.

Он все еще буравил ее взглядом, в глубине черных глаз словно бы вспыхивали и гасли угольки. От теплоты и понимания, которые он проявил во время утреннего разговора на кухне, не осталось и следа. Лицо Джека снова стало надменным и отстраненным.

– Кстати, в агентстве с вас взяли подписку о неразглашении? – спросил он, когда Эшли уже начала впадать в панику.

Она заставила себя поднять на него глаза и даже выдавила улыбку. Со стороны Джека было вполне разумно требовать письменных гарантий конфиденциальности – в том числе и для того, чтобы напомнить Эшли о ее статусе подчиненной.

– Да, взяли, – отозвалась она почти шепотом, удивляясь тому, как сильно обидел ее этот вопрос.

Загрузка...